Сначала ей показали его.
Потом рассказали несколько весьма пикантных историй из его жизни.
Она увлеклась им.
Вглядываясь в астигматически-неказистое лицо, вслушиваясь в диалоги
(он много спорил с самим собой), она первое время пыталась разобраться
в его устремлениях, мотивировках.
Представляла, что перед ней "видимая невидимка", за который элегантно
подсматривали: сначала не она, окружающие. Потом и она.
Верила, что её «шерами» самодостаточен.
Знала, что порождает смыслы и штампует реальность под свои «хочу».
Думала, что велик!
РЕМБРАНТ. 23 ГОДА. 1629.
Подозревала, что его буквально распирает от упорного желания жить не во лжи,
жить "во что бы то ни стало». Так некогда распирало оживающую вселенную.
Но диалог, ловко скроивший сюжеты их встреч, в конечном счете оглушил
её звенящей пустотой. В конце концов, она разобрала своего любимого
на части, и долго рассматривала: отдельно ручки, отдельно ножки,
отдельно туловище, отдельно глазки. Не торопясь.
Господи! Он же целлулоидный, искусственный. Пустышка!
Пора все заканчивать, затосковала она.
РЕМБРАНТ. АЛЛЕГОРИЯ МУЗЫКИ. 1629.
Пора собирать этот долбаный трансформер , аккуратненько упаковывать в
картонные коробки? Чёртов вопрос: куда и кому это переправить?
Без всяких тендеров и аукционов, просто по адресу доставки: дом, корпус,
квартира или апартаменты. Ко-му? Ку-да? Куда и кому?
А она? Она чуть было не признала банальность её общения с ним громадной
удачей, подарком судьбы! Испытывала некое подобие катарсиса.
Думала, он есть драма сегодняшнего дня или даже трагедия её последующей
жизни. Полагала, сложная психологическая коллизия в минималистском
ключе и есть ответ на её поиски смысла жизни.
Но потом, когда начала разбираться с каждым из его вызовов, в отдельности:
кто он? что он? зачем? куда он? желания? - и просто шаги...
РЕМБРАНТ. БЛУДНЫЙ СЫН В ТАВЕРНЕ. 1635.
Выяснила: лицо ничтожно, краски стерты, концы с концами не сходятся,
а вся эта рыночно-театральная конструкция –
P.S. ...безупречная симуляция.., безупречная симуляция…, безупречная симуляция ..,
* После полудня 6 декабря, под завывание шквалистого ветра со снегом, друзья Моцарта собрались в церкви Св.Петра на похоронную службу. Там были исполнители Волшебной флейты, музыканты и композиторы и даже сам Сальери. К тому времени, когда похоронная процессия двинулась от церкви, погода испортилась настолько, что ни у кого не хватило отваги дойти до кладбища. Катафалк, сопровождали лишь факельщики да небольшой белый пес.
При погребении никто не присутствовал, так что никто не знал, где находится могила. Это неизвестно и по сей день.
Через несколько лет Констанца (жена Моцарта) вышла замуж за датского дипломата...
Марсель Брион. "Моцарт". ЖЗЛ. 2004 г.
* ...и все-таки обучать принцессу музыке вы его не допустили.
САЛЬЕРИ. Ну можно ли допустить к принцессе человека с такими манерами? "Жопа" и "выкуси" у него, как у нас с вами "здравствуйте".
Эдвард Радзинский. Загадки истории. Моцарт. 1995 г.
Как только в уме рождается оценка «это интересно» или «мне это нравится» или «не нравится» - это включились чувства! Если продолжать «вскармливать волка», то он рано или поздно побеждает, и человек становитесь рабом своих чувств...
ОтветитьУдалитьОднако... "Пытливости нашей нет конца... удовлетворенность ума — признак его ограниченности или усталости. Ни один благородный ум не остановится по своей воле на достигнутом: он всегда станет притязать на большее..." (М. Монтень. Опыты. Т. 3. С. 359).
И здесь ...единство и борьба противоположных устремлений.....
Дмитрий Быков. Баллады
ОтветитьУдалитьТретья баллада
«Десять негритят
Пошли купаться в море…»
Какая была компания, какая резвость и прыть!
Понятно было заранее, что долго ей не прожить.
Словно палкой по частоколу, выбивали наш гордый строй.
Первый умер, пошедши в школу, и окончив школу — второй.
Третий помер, когда впервые получил ногой по лицу,
Отрабатывая строевые упражнения на плацу.
Четвертый умер от страха, в душном его дыму,
А пятый был парень-рубаха и умер с тоски по нему.
Шестой удавился, седьмой застрелился, с трудом раздобыв пистолет,
Восьмой уцелел, потому что молился, и вынул счастливый билет,
Пристроился у каравая, сумел избежать нищеты,
Однако не избежал трамвая, в котором уехала ты,
Сказав перед этим честно и грубо, что есть другой человек,—
И сразу трое врезали дуба, поняв, что это навек.
Пятнадцатый умер от скуки, идя на работу зимой.
Шестнадцатый умер от скуки, придя с работы домой.
Двадцатый ходил шатаясь, поскольку он начал пить,
И чудом не умер, пытаясь на горло себе наступить.
Покуда с ногой на горле влачил он свои года,
Пятеро перемерли от жалости и стыда,
Тридцатый сломался при виде нахала, который грозил ножом.
Теперь нас осталось довольно мало, и мы себя бережем.
Так что нынешний ходит по струнке, охраняет свой каравай,
Шепчет, глотает слюнки, твердит себе «не зевай»,
Бежит любых безобразий, не топит тоски в вине,
Боится случайных связей, а не случайных — вдвойне,
На одиноком ложе тоска ему давит грудь.
Вот так он живет — и тоже подохнет когда-нибудь.
Но в этой жизни проклятой надеемся мы порой,
Что некий пятидесятый, а может быть, сто второй,
Которого глаза краем мы видели пару раз,
Которого мы не знаем, который не знает нас,—
Подвержен высшей опеке, и слышит ангельский смех,
И потому навеки останется после всех.
1996 год